|
||||||||||||||||
| Сурков и Смута | ||||||||||||||||
23.06.2006
И тут открывается дверь и появляется дорогой гость, Сурков Владислав Юрьевич, звезда нашего политического небосклона. Разговорились – оказывается, он собирается снимать фильм о русской Смуте. Как теневой продюсер. Надо, надо подкрепить новый государственный праздник, 4 ноября, художественной правдой. Режиссера уже подыскал, сценариста. Только в чем закавыка – тема уж очень ответственная, политические акценты должны быть расставлены безошибочно. Фильм? А я и не слышал. Слава говорит, уже и газеты самые пронырливые разнюхали, расписали, и киношная общественность взволновалась – а я ни сном ни духом. Бывает. У меня свои дела – генпрокурор заявление накорябал, заместитель его вдруг разговорился, не остановишь, установка памятника в Питере, снос домов в Москве… До кино ли? Но он настаивает – мол, без тебя успех проекта не гарантирован. – Ты, Питирим Игнатьич, признанный знаток истории государства российского и к тому же мемуарист. Тебе и карты в руки. Что делать – приходится подключаться. Прикрыл я глаза, чтобы сосредоточиться, а он блокнотик достал, записывать. – Серия первая. Годунов коварно готовит убиение царевича Дмитрия в Угличе, чтобы завладеть троном. Царевич – метафора, и это надо суметь передать. На самом деле Годунов ради личных амбиций разрушает партию, армию и силовые структуры. Затем собирает Земский собор – здесь надо, чтобы прозвучала аналогия с современностью, – и, заставив агрессивно-послушное большинство избрать себя на царство, узурпирует всю власть в стране. Страна разваливается на глазах. Инфляция, в магазинах шаром покати, талоны на водку и сигареты. Не забудь, кстати, Годунову родимое пятно на лоб прилепить… – Позволь, – изумляется Владислав, – какая партия, какие сигареты?! Начало XVII века на дворе… – Сигареты – это метафора! Ваше дело предать языком кино. А партия – известно какая, Рюриковичей… Дальше. Серия вторая. Годунов скропостижно умирает. На его месте – Лжедмитрий, поддерживаемый, понимаешь, иностранцами и окруженный агентами влияния. Призывает, понимаешь, брать суверенитета, кто сколько сможет унести. Все берут охапками и растаскивают. Ничего не остается. Бардак усугубляется. Между тем в Москве бесчинствуют поляки. Оскорбляют святыни. Готовят гей-парад. Народ ищет лидера. И лидер находится… это уже серия третья… В далеком Нижнем Новгороде, второй столице Руси с областной судьбой. Кузьма Минин, простой русский служивый человек. – Помилуй, – удивляется Слава, – он же был говядарь? Скотопромышленник? Служивый человек, воевода был князь Пожарский. – Никакого Пожарского! – сказал, как отрезал. – Только Минин. Выборный земский староста, чиновник по сути… Герой должен быть один! Представь: Кузьма Минин лично обучает своих воинов приемам дзюдо. Какой план! И не забудь вставить фразу: «Лжедмитриев будем мочить в сортире!» – В XVII веке не было дзюдо! – не очень уверенно возражает Владислав Юрьевич. – Хорошо, – соглашаюсь, – пускай он обучает их приемам самбо. В конце концов, кулачного боя. Важна идея… Потом ополчение Минина двигается обходным путем, через Ярославль, к Москве. Желательно показать суровые скалы Кавказа, чтобы дать собирательный образ земли русской. Хотя это дело режиссера… – А Лжедмитрий номер два? – уточняет Владислав. – С ним как быть? – Тушинский вор! Московскую географию представляешь? Тогда вспомни сусловскую дачу в Троице-Лыкове, экс-премьером приобретенную. Почти что в Тушине… Думаю, здесь вы сами легко расставите акценты… – Расставим, – соглашается Слава. – Без проблем. – И серия четвертая, заключительная. Центральная фигура – Федор Никитич Романов, впоследствии митрополит и патриарх Филарет. Просидел несколько лет в польском плену… Хотя нет, про это не надо – пусть будет загранкомандировка. Он – ум, честь и совесть эпохи, мозг и душа нации, он размышляет, кто бы мог основать новую династию, стать, так сказать, преемником Рюриковичей. Есть, правда, в его жизни смутные страницы: чин митрополита получил из рук Лжедмитрия I, сан патриарха – из рук Тушинского вора, Лжедмитрия II. Но таково было время. Ваша задача – не копаться в мелочах, а оценить и воспеть прагматизм политика! – А Минин? – интересуется Слава. – Этот куда подевался? Он ведь тоже ум, честь и совесть? – Филарет теперь и есть Минин! – с трудом скрываю раздражение. – Он персонифицирует, – вставляю высоконаучное словечко, – функцию национального лидера. Окружающие вопрошают: кому быть на троне? На кого укажешь? Думаешь, он отвечает: сына своего Мишу вижу на московском престоле, на него укажу? Хотя последнее слово останется за народом? Ни боже мой! Но вдруг слушок пополз: мол, последний из Рюриковичей, бездетный царь Федор Иоаннович, завещал царство именно Федору Никитичу, будущему тушинскому патриарху. Ему благословил посох свой! Вот это был пиар! Вам с вашими госканалами еще учиться и учиться. Такой был пиар, что когда сам Филарет угодил в плен к полякам, сына его Михаила Романова, шестнадцати лет от роду, избрали-таки на царство. В 1613 году. Россия спасена, демократия торжествует! А через шесть лет Филарет возвращается в Москву из пле… из-за заграницы и начинает реально руководить страной… – Да, Питирим, – с завистью говорит Владислав, – тебе, тебе надо кино снимать. Куда там Никите Михалкову! Может, жюри Московского кинофестиваля возглавишь? Гринуэй отказался, сейчас пока Жулавский, но, не ровен час, и этот откажется. – Нет, Слава, извини. Я кино не люблю. Но свой долг перед обществом выполню. Не помню, кто сказал: политика – это режиссура. Добавлю: и режиссура – это политика. А я политик… – Политик милостью божьей, – прошептал Слава и вышел и кабинета. Фото: Дмитрий Копылов/ВЗГЛЯД |
||||||||||||||||
Квартиры на ВДНХ - выгодное вложение инвестиций |
В наличии в нашем магазине бензорезы |
Особенности технических дверей