|
||||||||||||||||
| Проклятые сны | ||||||||||||||||
18.07.2006
Посреди ночи – звонок. До боли знакомый голос: – Давно не виделись, Питирим, – с трудом шутит президент. – Соскучился. А если серьезно – нет мне покоя. Ни днем, ни ночью. – Опять, – догадываюсь, – сны? – Они, проклятые… В общем, так: после саммита я собираюсь отбыть из Петербурга. Приезжаю на аэродром – все оцеплено. Меня не пропускают! Недоразумение? Показываю паспорт. Лейтенантик качает головой: нельзя, операция «Заслон», меры безопасности. Я ему толкую: это же меня, меня охраняют! Нет, у него приказ, а старший отлучился. Приходит старший. Странный малый – по комплекции Устинов, но с неприметным лицом Чайки. И все снова здорово, только старший приказывает меня обыскать – может, я антиглобалист? Радикал? – Обыскали? – шепчу пересохшими губами. – Натурально. Ничего не нашли. Я им говорю: я же из Питера в Москву, не из Москвы в Питер! И потом, саммит уже закончился! А они: все равно нельзя, теперь тебе Питер до конца дней. Если президент, то Константиновский дворец, а если экстремист, то сейчас же в «воронок». «Президент, – уверяю, – президент!» – и бочком, бочком в сторону… Ладно, думаю. Не все же президентским бортом по стране перемещаться. Хватаю такси и на Московский вокзал. А там милиции! Останавливают. Просят пройти. И, о чудо, в отделении при вокзале – Патрушев, лично. Я бросаюсь к нему, он, натурально, ко мне. Обнялись, как братья. Я ему: сколько может продолжаться этот кошмар? А он разом посуровел, мол, сколько угодно, тем более что у тебя, нам доподлинно известно, в левом кармане пиджака патроны, три штуки… Как, где, какие патроны?! Тут опер лезет ко мне в карман и выгребает – они, родимые! Неужели Патрушев, дорогой мой Николай Платонович?! Смотрю на него – отводит взгляд: мол, работа такая. И тут же наручники появляются… Не вынес подобной несправедливости, проснулся… Пауза, догадываюсь, что на том конце провода пьют воду. – Заснул – и снова Питер! Все тот же сон! Понимаю – надо их с толку сбить, не в Москву пробиваться, а куда подальше. Лучше в Находку или Владивосток. А уже оттуда в столицу. Снова в такси – и на аэродром. И, представь, Питирим, – засекаю: идет за мой наружка! Я ахнул. – Беру в кассе билет до Читы – и тут подходят четверо: «Пройдемте!». Прошли – и тут же личный досмотр! Вывернул карманы, а на столе откуда ни возьмись – дорожная сумка. «Ваша?» – «Откуда!» Ухмыляются. Открывают сумку – а там какая-то штука жуткая, то ли шашка тротиловая, то ли взрывпакет. «Ага, – радуются, – подготовка теракта! Быстро имена сообщников и заказчиков, тогда вам скидка выйдет, лет пятнадцать всего, отсидите не больше десяти». – И снова наручники? – угадываю я. – Слава богу, проснулся. Походил по резиденции, снова лег – опять я в граде Петровом! Заперт на стадионе имени Кирова. И делает обход губернатор, а может, директор стадиона, Валентина Ивановна Матвиенко. «Жалобы, просьбы есть?» Нельзя ли, прошу, меня отсюда выпустить? Нет, говорит, невозможно. Мы вас выпустим – а вы сразу в Москву, и на Красной площади что-нибудь учините. Типа «Путин, уйди сам!» Сидите уж здесь, а когда начнем стадион ломать, что-нибудь придумаем… Я ей: «Валя! В чем дело? Не узнаешь своего президента?» Она присмотрелась: отчего, очень даже узнаю, но долг превыше всего. И тут из моей палатки высовывается мордоворот в штатском и кричит: «Скорее сюда! Марихуана, 427 грамм!» И пакетик всем демонстрирует. «Президент, не президент, – хмурится Валентина Ивановна, – но отсюда дорога только в Кресты…» Проснулся в холодном поту. Встал, глотнул пива. И вот, тебе звоню, – в голосе президента звучит надежда и неясная просьба. Да, с такими нервами ни о каком третьем сроке и речи быть не может! Отдых, отдых и еще раз отдых! Ну и, рекомендую, чтобы мозги освободить, надо бы все этих право-левых радикалов из СИЗО на улицу выпихнуть. Молчит президент. Понимаю: преступившие закон должны быть наказаны всенепременно. Здесь компромиссов быть не может. И вдруг слышится в трубке странный звук, будто что-то на пол упало и по полу покатилось. И – пауза. Потом снова любимый голос: – Извини, Питирим, тут откуда-то граната под подушкой… А потом слышу – вроде бы звонок звякает. Будто в дверь звонят. Требовательно, настойчиво и, учитывая ночное время, бесцеремонно. – Похоже, Питирим, это за мной, – в голосе президента слышится многолетняя усталость. – Видимо, депортируют в Питер. Будешь у нас в северной столице, заходи. Не знаю куда, может, на стадион, а может… – президент осекся. – Верю в тебя. Ты отыщешь… И гудки. С перевернутой душой прошел по дому, вышел на крыльцо. Холодно, сыро, Большой Медведицы за облаками не видно. Вернулся в спальню, заглянул под подушку. Слава богу, ничего. Лег. Но если будет сниться проклятый этот саммит, мне-то кому звонить, мне к кому обращаться?!.. Владимир Путин. Фото с сайта russiancleveland.com (c) |
||||||||||||||||
Квартиры на ВДНХ - выгодное вложение инвестиций |
В наличии в нашем магазине бензорезы |
Особенности технических дверей