|
||||||||||||||||
|
Народник Путин |
||||||||||||||||
07.03.2006
– Счастлив, что застал, – голос президента немного дрожит. – Никак не мог до тебя дозвониться. Думал, уж не случилось ли чего? – Да ничего. Охотился в глуши. Сезон-то заканчивается. – А мне, знаешь, опять сон приснился. Я тебе звоню, звоню… Ни городской, ни мобильный не отвечают. – Аккумулятор сел. А там, где я был, электричества нет. – А сон такой. Будто я на площади, на митинге. Вроде бы в народ пошел. То ли Москва, то ли нет – не разберешь. Флаги красные повсюду колышутся, на ветру трещат. А посреди площади – то ли трибуна временная сколочена, то ли грузовик подогнали, то ли броневичок из музея выкатили. И ораторы выступают. Первый – мужик какой-то лысоватый, нос картошкой... – Ленин? – догадываюсь. – Приснится же такое! – Может и Ленин, но больше похож на Зюганова. Реформа ЖКХ, говорит, – смерть и голод! Нет грабительским тарифам! Вчера было рано, завтра будет поздно! А потом вдруг стихами заговорил: «Непомерная квартплата – за молчание расплата!» А толпа притоптывает ногами и скандирует: «…за мо-лча-ние ра-спла-та!!!..» И – ты, Питирим, не поверишь – я тоже вместе со всеми притоптываю и слова речевки выкрикиваю. Чуть голос не сорвал. А толпа волнуется, в ответ на призывы с грузовика рыком рычит. И плакаты кругом: «Долой министров-капиталистов!», «Путин! За жилищный кодекс ответишь!» И знамена, знамена. Все красное, как в 17-м году. – Да, – говорю, – это тебе не «оранжевая революция». – Какой там! Красное все! Паренек один взобрался на броневик: «Каждая статья Жилищного кодекса – это дюжина ножей в спину народа!» Потом женщина пожилая: 1700 рублей пенсия, 1500 плачу за квартиру! Как жить? Пусть, говорит, министры поживут на мою пенсию! Негодую – кто довел народ до жизни такой? Еще про соль много говорили. Мол, все кинулись за солью, потому что недоверие к власти. Потом резолюцию приняли: меня, президента то есть, в отставку и правительство в отставку. Единогласно. – Как единогласно? – изумляюсь. – А ты? – Я против народа не пойду. Если мы с народом ошибаемся – история нас поправит. Проголосовал вместе со всеми. А потом, Питирим, меня узнали и… – Неужели руку подняли? – замер я. – Не может быть! – Наоборот, Питирим, наоборот. Разулыбались. Автографы стали просить. Фотографировались со мной. На фоне знамен и лозунгов. Можно сказать, слился с народом воедино. Лица посветлели, прояснились. Народ наш незлоблив, Питирим Игнатьич. Горяч, но отходчив. Потом с броневика слетело и над площадью пронеслось: «Нет третьему срок-у-у!!» И все зарычали: «Не-ет!!» Я к трибуне пробираться стал, хотел сказать им – не собираюсь на третий срок… разве что чрезвычайные обстоятельства. Но они уже грянули «Священную войну»… В конце собрались чучела жечь – мое, Чубайса, Фрадкова, Буша-младшего, далее по списку. Без этого теперь, говорят, нельзя. Тем более Масленица. Ну, я полез за спичками, и тут кто-то крикнул: «Перекроем проспект! Поставим баррикады!». Мы двинулись – и тут налетел ОМОН. С дубинками. Я отбивался плакатом «Заплати и сдохни!» из последних сил. Человек двадцать затолкали в милицейские «уазики». Я чудом спасся… – Как удалось ускользнуть? – Дзюдо, Питирим, дзюдо. Задняя подсечка, – я почувствовал, что на том конце провода президент впервые улыбнулся, – любимый прием. Потом бежал, вырывался, ударился лицом обо что-то железное… Нет, улица в политике – страшная вещь, страшная. – Так это же во сне, – слабо возразил я. – Проснулся – и страшное позади. – Во сне-то во сне, – вздохнул президент, – но щека саднит. Синяк и царапины. Ты думаешь, почему я ХАМАС в воскресенье не принял? Патриарха попросил? То-то. А ведь хотел… Я молчал, потрясенный. – Я сегодня на правительстве так и сказал: вы там с тарифами поосторожнее. Если что – пеняйте на себя. Положил он трубку, а я понял: еще один такой сон – и прощай, Фрадков, дорогой наш Михал Ефимыч… Фото: архив газеты "Коммерсант" |
||||||||||||||||
Квартиры на ВДНХ - выгодное вложение инвестиций |
В наличии в нашем магазине бензорезы |
Особенности технических дверей